БЕСЕДЫ ПРЕПОДОБНОГО ВАРСОНОФИЯ

Беседа 27 декабря 1910 г.
«Днесь благодать Святаго Духа нас собра».

Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их (Мф. 18, 20). Эти слова Спасителя, а они не ложны, следовательно, Сам Господь теперь посреди нас.
Во время совершения литургии, когда диакон возглашает: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы...» – издавна сохранился такой обычай: если служба совершается соборне, то священники со словами: «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое», целуют покровы на св. дискосе и Св. потира и край Св. трапезы, а затем друг друга в рамена, причем старший, а в монастыре настоятель, говорит: «Христос посреде нас!» – и ему отвечают: «И есть, и будет». Действительно, во время совершения величайшего Таинства Христос будет среди нас, верующих. Только мы-то, грешные, не можем его видеть чувственными очами. Угодники Божии видели Господа и чувственно, например, преподобный Серафим Саровский считал за обыкновение видеть пресуществление Святых Даров. Однажды, когда преп. Серафим был еще диаконом, он, во время литургии, когда, поднявши орарь, хотел сказать: «и во веки веков», – увидел Господа Иисуса Христа, Который шел на облаках, а затем вошел в местную икону Спасителя. Подобный же случай был и с одним скитским схимником. Отец Вассиан, так звали схимника, вел высокую подвижническую жизнь. Не довольствуясь монастырским послушанием, он избрал себе особенный путь. С благословения игумена, он, как только наступила весна, поднимался на высокую сосну, где у него была устроена небольшая площадочка, и жил там до глубокой осени. Часто видели его ночью молящимся с воздетыми руками.
Однажды весь рождественский пост он провел без пищи и незадолго до праздника Рождества пришел помолиться ко всенощной. И вдруг видит Христа, идущего к нему. Вне себя от страха и радости он упал на колена, а Господь благословил его и вошел в местную икону.
И в наше время, скудное верою, Христос совершает великие чудеса. Когда я был еще в миру, то посещал иногда в предместье Оренбурга священника о.Симеона Циклинского. Однажды я спросил его:
–Нет ли у вас из духовных детей ваших кого-нибудь, ведущего особенную подвижническую жизнь?
– Все живут по-Божьему, – ответил батюшка, – по силе стараются исполнять заповеди Христовы – и довольно.
– Нет, я не про таких спрашиваю, а про особенных избранников Божиих.
Тогда о.Симеон сказал:
– Да, есть у меня в приходе один казак уже преклонных лет. Женат он и детей имеет. Дети теперь все пристроены, он живет вдвоем со старушкой-женой, конечно, чистою жизнию. Он прислуживает мне в алтаре и всегда видит пресуществление Даров.
– А вы-то, батюшка, видите?
– Уверяю вас, что никогда не видел. Значит – это мне неполезно.
Наши почившие Старцы: батюшка о.Амвросий и батюшка о.Анатолий, (которые оставили нам свои изображения) , видели также пресуществление Святых Даров, а мы, грешные, хотя и не видели этого чувственными очами, но сердцем чуствуем благодать в церкви. Например, во время чтения и песнопения иногда какое-нибудь одно слово особенно запоминается и воздействует на душу. Это Ангел-хранитель возьмет и донесет до сердца слово, которое имеет значение для всей последующей жизни человека. И часто случается, что человек, задумавшись над чем-нибудь слышанным им в церкви, вдруг начинает изменяться, оставляет греховные привычки, переменяет свой прежний образ жизни и начинает идти по пути ко спасению; одни спасаются в миру, другие в монастыре. Для достижения большего совершенства идут в монастыри, но за то там и искушений больше. Враг искушает здесь и с левой и с правой стороны. Одних старается выманить из монастыря обещанием благ и спасения в мирской жизни, другим внушает желание удалиться из общежительного монастыря на высшие подвиги: «Что в монастыре, какое спасение, а вот лучше удалиться в лес, построить там себе избушку и подвизаться.» И вот молодая монахиня, слушая такие вражеские советы, начинает тяготиться жизнью в монастыре, досадовать на сестер, раздражаться на каждую мелочь, – а врагу этого только и надо.
Батюшка о.Амвросий говорил: «Стремятся в лес, а в лесу-то бес.»
А между тем, были подвижники, достигшие высокого совершенства, живя в общежительном монастыре, а не в пустыне. Таков, например, Арсений Великий. Раньше он был светским человеком, получил прекрасное образование и был взят к императору Феодосию Великому во дворец воспитателем царских сыновей: Аркадия и Гонория. Однажды Феодосий, придя на урок, увидел, что Арсений стоит, а его сыновья сидят.
– Зачем сидят эти мальчишки? – строго спросил император.
И узнав, что Арсений из уважения к царскому титулу своих воспитанников стоит перед ними, велел Арсению сидеть, а сыновьям стоять во время занятий. Впоследствии Арсений ушел в монастырь, стал подвизаться в безмолвии и достиг высшего совершенства.
У нас в Оптиной пустыни некоторое время жил инок Игнатий Брянчанинов, впоследствии епископ. Батюшка о.Лев говорил про него, что из него может выйти арсений великий, но Арсения не вышло, не выдержал он искуса. О.Лев, желая приготовить из него подвижника, испытывал его смирение. Бывало, поедет куда-нибудь, возьмет и молодого Брянчанинова с собой и велит ему ехать за кучера. Остановится где – где его оставит в конюшне с лошадьми, как будто забудет про него. Потом скажет:
– Ах, у меня там дворянчик с лошадьми остался, нужно и ему чайку предложить.
Подобным испытаниям батюшка частенько подвергал его, и он не выдержал. Однажды Брянчанинов заболел и временно, как бы на поправку, перешел в Любежский монастырь, но оттуда не вернулся. Потом сделался он епископом, но Арсением Великим не сделался. Монашеская жизнь требует полного самоотвержения: Отвергнись себя и возьми крест свой (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34; Лк. 9, 23).
Царствие Небесное нельзя заслужить, махая тросточкой. Мы все ищем избежать скорбей, а Св. Писание говорит: “Егда путь неукорный, тогда убойся” .
В монастыре прежде всего необходимо смирение и терпение. Надо быть готовым перенести всякое оскорбление.
Однажды, например, благородная девица поступила в монастырь (по имени Тавифа). Многие старые монахини из простых не понимали, для какой цели она поступила и подозревали ее в пренебрежительном отношении к другим сестрам.
– Какая ты дура, зачем ты к нам пришла? – спрашивает Тавифу монахиня.
– Хочу поумнеть.
– Да ты никогда не поумнеешь, потому что у тебя много злобы и гордыни, ты нас за тараканов считаешь.
– Что во мне много гордыни и злобы – это правда, но за тараканов я вас не считаю.
– А за кого же?
– За святых!
– Врешь!
И все это и подобное надо переносить безропотно, но зато путем перенесения оскорблений приобретается кротость, смирение и другие добродетели. У нас в скиту дают подобные уроки.
Замечают, например, что послушник горд, кто-нибудь и поучит его:
– Что это ты такой болван, даже и ложек выжечь как следует не можешь?
Тот в амбицию, идет жаловаться. Спрашивают его:
– А вы себя, значит, очень умным считаете?
– Да нет, а только хотя бы бранили меня не при всех.
Через несколько времени – смотришь – уже и обижаться перестал, следовательно, стал (смиряться) посмирнее.
В монастырях учат бороться со страстями и искоренять их, а это самое важное, так как только наружное благочестие не имеет цены. Иной по наружности и благочестив – он ходит в церковь, пожалуй, поговеет, иногда и милостыню даст, – но все это он делает без участия сердца, а потому в случае какой-либо неудачи сразу отпадает от Бога, так как не носит в сердце своем Христа. Толстой. Например, обладал огромным образованием, но потерял Христа – и погиб. Был я послан к нему в Остапово, меня к Толстому не пускают. Я обращался к старшей его дочери – она отвечает мне письмом, правда, вежливым, но с отказом. Обращаюсь к другой – та приезжает ко мне взволнованная и сообщает, что пустить меня к графу нельзя, так как увидя меня, он непременно умрет. Напрасно я уверял, что не заведу с Толстым богословских споров, просил только допустить меня хотя издали благословить умирающего – нет, ничего не слушают. Помню, в самый день смерти графа утром пришла ко мне мысль : «не допустят ли меня сегодня к нему, быть может, он покается и будет спасен». В это самое время пришли ко мне сказать, что граф умер. Так и погибла душа безвозвратно. А между тем, как легко было ему спастись. Я нес ему Тело и Кровь Христовы и шел простить и разрешить все его согрешения – вольныя и невольныя.
Возвращался из Остапова я с грустью на сердце, так как миссия мною не была выполнена. Конечно, Господь «и намерения целует» и награждает человека за труд, а не за результаты труда, но все-таки мне было грустно. Конечно, Толстой теперь на страшном суде безответен; и митрополит прислал ему телеграмму, которую ему даже не передали. Церковью было сделано все для его спасения, но он не захотел спастись – и погиб. А когда-то он был благочестивым человеком, но, видно, это благочестие было только внешним.
Старец Паисий Величковский делает такое сравнение между жизнью внутреннею, духовною, – и внешнею, почивающей на внешнем исполнении молитвенного правила, т.е. чтения Псалтири, канонов, тропарей, акафистов и т.д. Внешняя жизнь подобна кораблю, когда он находится у берега, привязанный веревками, и отдает городу привезенный им издали груз. Всякий, кто хочет, свободно, без всякого препятствия входит и исходит из него, видит все его положение, и что на нем есть, берет, что надо ему. Толпа праздного народа шумно и безцельно толчется на берегу, движение, шум, безпорядок, полное отсутствие какой-либо разумной деятельности, словом – суета, обычная веку сему! Но вот этот же корабль, сложивши привезенный груз и наполнившись новыми товарами, отчалил от берега и направился в глубину моря. Вся суета и толпы народные остались на берегу, а корабль одинокий видится на поверхности необозримого моря. Один кормчий искусно правит его стремление. Идет он и спешит все далее и уже скрылся от взора народной толпы. Мир и люди остались далеко, а корабль царственно шествует в безпредельном просторе; бьет его волна и ветр кругом, но ему все нипочем.
Беседы свои я говорю экспромтом, не приготавливаясь; что внушит мне Господь, о том и беседую с вами, как тот нищий, про которого Полонский говорит:
И что Господь ему пошлет,
Все с благодарностью берет,
А после делит пополам
С такими ж нищими, как сам.
Да поможет вам всем Господь.
Мир вам! Аминь.

назад